Арзамас II

Все уверяют меня в том, что мое призвание – играть для людей. Ездить и играть.
Я и сам, пожалуй, догадываюсь, что дело так и обстоит.
Скажите, где набраться сил и решимости все лишнее бросить?
Голову вытащил – ноги увязли… И так все время.
В понедельник – два концерта подряд в музальных школах небольших городков – Кулебаки и Выксы.
В очередной раз убедился в том, что сегодняшние дети – никакие не особенные, тянутся ко всему хорошему и слушают даже относительно сложную классическую музыку с большим вниманием и неподдельным интересом. Есть, конечно, и непоседы, ну так они всегда были.
В Выксах концерт прошел просто замечательно. Наверное, это был один из лучших моих концертов в жизни. Везде – простые, очаровательные люди, с удовольствием слушающие баян, истосковавшиеся по нему.
Разговаривал с педагогами-народниками. Их работа – настоящий подвиг. Среди океана разлитого дерьма, островки музыкальных школ – действительно сродни «Канавке» Серафима Саровского.
Тем удивительнее для меня позиция многих родителей – «кому нужна ваша музыка».
Да это не она, это вы ей не нужны. Так же как не нужны такие «нужные» бухгалтера, адвокаты и юристы-международники.
А в Японии – музыка, игра на музыкальном инструменте, предмет обязательный для всех. Поэтому, наверное, у нас не Япония…
Рано утром во вторник, узнал, что такое русские морозы.
Перед посадкой в электричку, на перроне – минус 35. Вагон, в который я сел, по сообщению машиниста «плохо отапливается». Перехожу в другой вагон. Там обстановка не лучше, но все же терпимо.
Размышляю по пути об этих обыденных ситуациях в кочевой жизни.
А многие ведь думают – «Ах, как романтично! Поездки, гастроли!». А в электричке, не хотели бы прокатиться?
Хотя купейные вагоны поездов, бесспорно, заслуживают всяческих похвал. В них удивительно хорошо отдыхается, спится, читается, размышляется и пишется. Иногда, можно и на баяне поиграть, если нету попутчиков.
Проводники в поезде на Астану, обращались ко мне не иначе как «Шопен, продай товар!»…

Арзамас - I

Мои гастроли в Арзамасе и окрестностях, я могу с гордостью своей первой, полноценной гастрольной поездкой.
То есть, езжу я , конечно, постоянно, с той или иной степенью интенсивности, но что бы вот так – всю неделю, каждый день новые города и концерты в них, новые встречи, новые люди, и именно та, необходимая под вечер степень усталости, от которой не страшно лечь спать, зная что ты сделал что-то по-настоящему нужное и стоящее, ощущение проводимой тобой ежедневно маленькой Литургии во славу Музыки…
Собственно тур начался еще раньше.
Был еще один концерт, сыгранный в зале Ростовской Синагоги и посвященный памяти Сусанны Арабкерцевой – замечательного Музыканта и Человека.
Как это ни печально – концерт прошел для меня крайне неудачно. Он был не хорош, не откровенно плох – так, как-то серо.
Хотя странного в этом ничего нет – сказался и большой прошлогодний промежуток в нормальных занятиях, и неважная форма и какая-то несобранность, ужасные технические погрешности.
Акустически великолепный зал – был на этот раз только помехой. Я чувствовал его совершенство, предназначенность для звуков баяна и неподготовленность, несовершенность свою. Плюс ноги, которые мне некуда было деть, плюс, плюс…
Короче – все это просто оправдания, вывод один – работать надо, товарищи, над собой тщательнее.
Неудача, это тоже результат, из него делаешь определенные выводы. Или не делаешь.
В ночь после концерта – поезд на Арзамас.
В купе трое – я, огромный булль-мастиф, и его хозяйка. С этим псом, по словам хозяйки, можно и на медведя ходить…
С виду он довольно свирепый, но ведет себя спокойно. Хозяйка на каждой станции выводит его гулять. Все нормально, но совершать резких движений, видимо не стоит.
Неприятности у собаки начинаются с приходом в купе еще одной девушки. Она бурно выражает свое негодование по поводу собаки в поезде. Пес перемещается в холодный тамбур, до Новгорода он едет там. В Арзамасе, я выхожу.
На перроне – Алексей Михайлович, директор Арзамасского музыкального колледжа.
Мы встретились с ним так, как будто знакомы были сотню лет. Это всегда- добрый знак. Первый контакт с человеком – или есть, или барьер.
Барьера не было. Но одним словом тут не отделаешься. Алексей Михайлович заслуживает отдельной статьи.
Суббота – русская баня.
Воскресенье - Дивеево, мощи преподобного Серафима Саровского. Знаменитая «Канавка», которую по преданию не прейдет нога антихриста.
Впрочем, думаю, что эти места стоит лучше посещать с весны по осень. Все таки холод сказывался и последние метры «Канавки» я проходил, чуть ли не бегом. Что, конечно же, в таком Месте недопустимо.
В эти же дни – такие необходимые мне часы спокойных занятий. Тут уже я понял, зачем мне нужен был Ростов – разворошить мой душевный муравейник так, чтобы привести его затем в порядок (пускай и относительный), тут в Арзамасе...

Пианиссимо шорох секунд.
Незаметно проходят минуты.
Тихо в небо уходят часы.
Хлопнув форточкой, прочь улетают дни.
Оглушительно, будто тромбона вопль, уносятся годы.
Рвется нить наших судеб,
А мы...
Так пронзительно звук от стрелы,
натянутой в сердце звучит.
Ты играешь на мне.
Играешь по нотам любви.
Может быть, это странно звучит,
но мы
"в своей глуши,
предполагаем жить..."